А. Лазарчук
ТРАНКВИЛИУМ
Очень ясно помнилось и понималось все: как она гнал коней, перепрыгивая из реального мира сюда и назад, зная, что катастрофа уже произошла, что уже ничего не спасти и никому не помочь... но необходимо было своими глазами увидеть, как это выглядит. И когда он увидел вдруг в пыли цепочки следов... О, как он шел по этим цепочкам, угадывая, что делали эти люди, как друг на друга смотрели и что говорили. Идти было трудно, потому что громоздились скалы и зияли пропасти, и еще слишком много сил уходило, чтобы находить воду и траву коням. На исходе восьмого дня пути он настиг, наконец, их - черных, измочаленных, лишившихся рассудка людей. И один из них выстрелил в него и попал... Он помни, что узнал тогда этого человека, а вот сейчас не мог вспомнить, кто же он... Тогда еще небо нервно мерцало, и он лежал, зажимая рану рукой - и вдруг полосы и пятна на небе сложились в лицо Олив. Страдание и порыв были на этом лице... потом все ушло в темноту. Однако те люди, похоже, пришли в себя. Он вез воду, много воды, и ее хватило, чтобы вернуть их из безумия. По крайней мере, все до сих пор были живы - а прошел не один день. В первую очередь, жив был он сам: жив, перевязан, уже в сознании... И, услышав, наверное, что он не спит, не в обмороке - привстал один из носильщиков. Они несли его на руках последние дни: видимо, лошади погибли от жажды... - Эй, - тихо позвал он. - Ты меня слышишь? Это была английская речь со странным акцентом. - Слышу, так же тихо отозвался Глеб. - Полковник, проснитесь! - заорал тот. - Он пришел в сознание! далее